«Цыганка» А.Я. Головина. Из заметок экскурсовода
Испанка. 1906 - 1907 | |
А.Я. Головин | |
Саратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева |
Работа в художественном музее требует от экскурсовода знания не только биографии живописца, истории создания и сюжета произведения, но и той особой атмосферы, в которой оно возникало, особого круга впечатлений, жизненных обстоятельств, личностей, влияющих на автора. И чем шире этот круг, тем успешнее экскурсия и глубже впечатление, которое выносит зритель из стен музея. Одним из примеров такой работы хотелось бы поделиться здесь с читателями.
Испания – удивительная, колоритная и самобытная страна – всегда по-особому волновала и притягивала русских людей. Не такая рафинированная и чопорная, как Англия, не такая избалованная искусством, как Италия, не такая замкнутая на себе, как Франция, Испания своей безудержностью и темпераментом близка России. Василий Суриков, Константин Коровин, Михаил Врубель, Наталия Гончарова отдали этой стране дань восхищения ею на своих полотнах.
Очарован Испанией был и Александр Яковлевич Головин. Она стала как бы его поэтической родиной и постоянным источником вдохновения. Головин выучил испанский язык, прекрасно знал историю страны, ее литературу, музыку, искусство. Из поездок по Испании он шлет матери многочисленные открытки, в которых описывает Мадрид (с посещением музея Прадо, «где имеется лучшее в мире собрание творений Веласкеса, множество работ Мурильо и Риберы»), Толедо, «оживленную» Барселону, восточно-яркую Валенсию («город голубых, белых и золотых куполов»). «Особенно увлекла меня Гренада, где я много работал в Альгамбре, копируя росписи этого знаменитого дворца, представляющего собой прекраснейший образец мавританской архитектуры»1.
Впечатленный Севильей, художник стал инициатором новой постановки оперы Жоржа Бизе «Кармен», которая с триумфом прошла на сцене Императорского Мариинского театра в 1908 году. Искушенную петербургскую публику, по словам одного из критиков, «ослепили светом южного солнца, согрели горячим дыханием южного воздуха, поместив в самую сердцевину колоритной испанской жизни. И сколько во всем утонченного вкуса и деликатности»2. Пожалуй, впервые оперный спектакль рассматривался как сложное, многоплановое зрелище, в котором ведущую роль играла не только музыка, но и цветовые сочетания, и игра света. Головин стал подлинным реформатором, подняв декорацию и костюм до уровня большого искусства. Он изменил порядок, при котором декорации к спектаклю создавались несколькими мастерами, а костюмы и бутафория подбирались из ранее сыгранных спектаклей. Головин внедрил практику оформления постановки целиком одним художником для достижения образного и стилевого единства. Он не только создавал эскизы, но по большей части сам расписывал декорационные холсты и лепил бутафорию. По решению Головина костюмы стали шить из простых и недорогих тканей, добиваясь имитации драгоценных материалов за счет ручной росписи и аппликаций. Для выполнения этих работ Александр Яковлевич организовал при Мариинском театре костюмерную и красильную мастерские.
Испанка на балконе. 1911 | |
А.Я. Головин | |
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург |
Работницы этих мастерских часто становились моделями для его «испанок». Этот цикл портретов искусствоведы поэтично называют «сюитой». Головин работал над ними в первых десятилетиях ХХ века. На самом деле эти полотна трудно назвать портретами в привычном смысле слова. Это ностальгические воспоминания, портреты-фантазии, в которых художник выразил свое преклонение перед Испанией, свое живописное видение этой страны, свое чувствование испанского национального характера. Преображенные портнихи, костюмерши и хористки становятся загадочными темпераментными испанками, то величавыми и неприступными, то открытыми и нежными. Головин одевает девушек в платья, выполненные для спектакля. Черные кудри и розы, жакеты-болеро, шали и мантильи, пышные юбки с оборками создают необходимый знойный антураж. Кстати, оперные костюмы к «Кармен» настолько понравились зрителям, что позже была устроена их отдельная выставка, а испанские детали просочились в наряды русских модниц.
Портреты очень различны по композиции и колористическому решению. Так, в замечательной «Испанке» (1906 - 1907) из Саратовского художественного музея «чувствуется едва сдерживаемый темперамент: гордая осанка, страстное выражение лица, характерный жест руки, заложенной за спину. Легко представить себе героиню портрета среди персонажей оперы «Кармен». Автор изображает свою героиню на фоне стеклянных дверей, которые вносят в картину резкие контрастные, почти черно-белые соотношения и острый линейный ритм. <…> В колористическом решении картины доминирует сочетание черного и белого, не зря мастер использует уголь и гуашь. Эти цветовые столкновения рассыпаны по всей работе - деревянные и остекленные части дверей, черные волосы испанки и ее белая мантилья. В черно-белое царство картины врывается ярко-желтое пятно жакета, чья черная отделка вторит ритму переплетов на дверях. Очертания, линии и силуэты предметов или объектов часто перекликаются в произведениях Головина, усиливая декоративно-орнаментальное звучание картин. Так, в «Испанке» Головин разбавил резкий контрастирующий колорит нежным розовым пятном букета, эхом которого звучит рисунок на прозрачных шторах»3.
В «Испанке на балконе», написанной в 1911 году и хранящейся в Государственном Русском музее, мы узнаем ту же балконную дверь, розы, яркий жакет. Но в картине все это предстает иным - не острым и контрастным, а мягко-гармоничным. Меняется, кажется, и сама кисть художника. Она вторит вытянутому формату холста, нежно ласкает завиток черных волос, спускающийся к плечу, разрез рукава, воздушно-легкие складки юбки. Колорит, несмотря на ведущее сочетание белого и черного, не производит впечатления резкого. Головин создает образ нежности, грации, тихой печали, которая сквозит в огромных глазах девушки. Видимый в глубине цветущий куст усиливает лиризм портрета.
Цыганка. 1909 - 1910 | |
А.Я. Головин |
Драмой, человеческой болью наполнена «Цыганка» из испанской сюиты. Мы видим немолодую худую женщину с натруженными руками. В этих руках гораздо проще и естественней вообразить тяжелый утюг, а не изящную гитару, брошенную художником на стул рядом с моделью. Головин резко смещает фигуру к левому краю холста, тяжелый занавес справа словно вытесняет ее за пределы картины. Создается ощущение беззащитности и неустроенности. Этому же вторит незаконченность полотна, быть может, намеренная, а может, и невольная.
Когда я смотрю на эту картину – а такая возможность предоставляется мне довольно часто, ведь «Цыганка» является жемчужиной нашего музея и выставлена в одном из залов постоянной экспозиции, - у меня создается впечатление, что Головин писал эту картину не в мастерской, а прямо за кулисами, во время короткого перерыва между сменой костюмов и декораций, когда на сцене ярко и празднично горят софиты и идет действие. Только тогда есть минутка отдыха у костюмерш и гримерш.
Она – одна из них. Присела на краешек стула. Устало сложила на коленях руки. Воротничок - мазок изумрудно-зеленого, самый яркий аккорд в тусклой серовато-коричневой гамме – привлекает наше внимание к лицу, к удивительным, таким выразительным и «говорящим» глазам. Кажется настоящим чародейством, волшебством то, что художник такими простыми и скупыми средствами – одним темным пятном и двумя-тремя энергичными мазками - сумел передать сложный внутренний мир своей модели, со всей ее болью, трагизмом, потерянностью и одиночеством. И пусть «Цыганка» из нашего собрания уступает другим полотнам из серии «Испанок» своими декоративными качествами - здесь Головин достигает небывалого проникновения в душу человека.
Примечания
1 | Бирченоф Т. Александр Головин и Испания // Третьяковская Галерея. 2015. № 4 (49). С. 49. |
2 | Чижмак М. Мой адрес всегда – Мариинский театр // Наше Наследие. 2014. № 111. С. 8. |
3 | Жукова А.В. А.Я. Головин. Испанка |