М.Ю. Лермонтов. Мелодии души

11 декабря 2014
О.Г. Куржукова
М.Ю. Лермонтов ребенком 1817 - 1818
  М.Ю. Лермонтов ребенком 1817 - 1818
  Неизвестный художник
  Государственный Литературный музей, Москва
 
 
 

Дом в имении бабушки поэта, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, утопал в цветах. Пышные пионы, водопады сирени, маки и левкои и, конечно, розы, которые по сей день встречают нас в усадьбе в Тарханах. Здесь прошло детство поэта. Тарханы были его домом до тринадцати лет, его малой родиной. Здесь маленький Мишель рос, окруженный бабушкиной заботой и лаской, здесь учился книжной премудрости, здесь родились его первые стихи. Но еще раньше, чем писать стихи, он начал рисовать.

По рассказам родных, пол в комнате Мишеля был покрыт сукном, и величайшим удовольствием ребенка было ползать по нему и чертить мелом. Не случайно на самом раннем портрете, написанном неизвестным крепостным художником, мы видим будущего поэта в возрасте 3-4 лет с мелком в правой руке и рисунками — в левой. Несколько из них, еще неумелых и наивных, сохранились. Но по тому, как обстоятельно показывает в них окружающий мир мальчик, видно, какое удовольствие доставляет ему сам процесс рисования. Аким Петрович Шан-Гирей, троюродный брат поэта, воспитывавшийся вместе с ним, вспоминает: «...он был счастливо одарен способностями к искусствам; с раннего возраста рисовал акварелью довольно порядочно; лепил из крашеного воску целые картины».

Самые ранние впечатления Лермонтова – это скромный сельский пейзаж. Дубовые рощи, березы, неспешные речки, тихие озера, в которых отражается высокое небо. Образ Родины, с такой очевидностью возникающий в ранней акварели «Пейзаж с березами» (1828 - 1832), вновь рождается много позднее, в бессмертных строках 1841 года:

Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.

Родина – это тройки, быстро мчащие своих седоков, это постоялые дворы, бревенчатые избы, это крестьянин, присевший отдохнуть под раскидистым деревом. В «Юнкерской тетради» (1832 - 1834) - альбоме для рисования, который принадлежал Лермонтову во время обучения в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, - часто встречаются подобные сценки. Рисунок молодого поэта уверен, динамичен, полон энергии и полета, лаконичен. Несмотря на предельную скупость используемых изобразительных средств, ему удается достичь подлинного лиризма. Лист «Зимний возок» тонок по настроению. Чувствуется, что скромный вид природы средней полосы волнует душу Лермонтова, по-настоящему ему близок. Стынут в сыром воздухе тонкие деревца, темнеют силуэты елей и прогалины в глубоком снегу. Уставшие лошади, понукаемые возницей, тяжело бредут к виднеющейся вдали деревеньке.

Парус. 1828 - 1832
  Парус. 1828 - 1832
  М.Ю. Лермонтов
  Государственная публичная библиотка имени
М.Е. Салтыкова-Щедрина, Санкт-Петербург
 
 
 

Другой образ природы – взволнованный и романтичный - предстает перед зрителем в акварели «Парус» (1828 - 1832). Сразу вспоминаются знакомые с раннего детства лермонтовские строки:

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..

Но мало кто знает, что еще до рождения знаменитого стихотворения, приехав в Петербург и впервые увидев море - холодную, серо-стальную, мятежную Балтику, - Лермонтов создает его своеобразный графический прототип, изобразительный эквивалент зреющего литературного замысла.

Для чего я не родился
Этой синею волной?
Как бы шумно я катился
Под серебряной луной…

Эти строки он отправит в Москву, своей приятельнице Марии Лопухиной. Тема морской стихии, вольного паруса не раз будет возникать и в стихотворных строках, и на альбомных листах. И это свидетельство того, что в мечтательной душе поэта неразрывно сосуществовали два мира – поэтический и художественный.

Мы знаем имена любимых художников Лермонтова. Гениальный Рафаэль, другой великий итальянец Пьетро Перуджино. Их творения оживают в памяти поэта, когда он говорит о чем-то прекрасном, идеальном.

Влюбился я… И точно хороша
Была не в шутку маленькая Нина
Нет, никогда свинец карандаша
Рафа?эля, иль кисти Перуджина
Не начертали, пламенем дыша,
Подобный профиль... Все ее движенья
Особого казались выраженья
Исполнены...

Это – из поэмы «Сказка для детей». А в поэме «Сашка» возникают впечатления от полотен Гвидо Рени:

И кто бы смел изобразить в словах,
Что дышит жизнью в красках Гвидо Рени?
Гляжу на дивный холст: душа в очах,
И мысль одна в душе, — и на колени
Готов упасть, и непонятный страх,
Как струны лютни, потрясает жилы;
И слышишь близость чудной тайной силы...

Но если интерес к искусству Италии был обычен в ту эпоху и Рафаэля, Гвидо Рени любили все, то увлечение М.Ю. Лермонтова творчеством Рембрандта говорит о его более глубоких творческих поисках. К великому голландцу шестнадцатилетний поэт обращается напрямую:

Ты понимал, о мрачный гений,
Тот грустный безотчетный сон,
Порыв страстей и вдохновений,
Все то, чем удивил Байрон.
Я вижу лик полуоткрытый
Означен резкою чертой;
То не беглец ли знаменитый
В одежде инока святой?
Быть может, тайным преступленьем
Высокий ум его убит;
Все темно вкруг: тоской, сомненьем
Надменный взгляд его горит.

Возможно, в стихотворении «На картину Рембрандта» Лермонтов описывает «Портрет молодого человека в одежде францисканца», который он мог видеть в Москве в Художественной галерее Строгановых. И снова у Лермонтова Рембрандт – в поэме «Сашка»:

Дремало все, лишь в окнах изредка
Являлась свечка, силуэт рубчатый
Старухи, из картин Рембрандта взятой,
Мелькая, рисовался на стекле
И исчезал…

Герцог Лерма. 1832
  Герцог Лерма. 1832
  М.Ю. Лермонтов
 
 
 

Под впечатлением портретов великого голландца Лермонтов создает свою первую работу в технике масляной живописи «Портрет герцога Лермы» (1832). Об истории этого произведения подробно рассказывал Павел Александрович Висковатов, один из первых биографов Лермонтова: «В 1830 или 1831 году Лермонтов в доме Лопухиных начертил на стене углем поясной портрет воображаемого предка (в то время Лермонтов полагал, что его род имеет испанские корни). Герцог был изображен в средневековом испанском костюме, с эспаньолкой, широким кружевным воротником и цепью ордена Золотого Руна на шее. В верхней части лица, в глазах друзья находили немалое сходство с самим поэтом. Рисунок был случайно затерт при поправке штукатурки. Друг Лермонтова, Алексей Лопухин, был очень этим опечален, потому что много воспоминаний о дружеских беседах и мечтаниях было с ним связано. Тогда Лермонтов написал такую же голову на холсте и подарил ее Лопухину. «Очень и очень я тебе благодарен за твою голову, – отвечал Лопухин Лермонтову в письме, - она меня восхищает…».

В доме Лопухиных Михаил Юрьевич Лермонтов встретил свою любовь. »Он был страстно влюблен в молоденькую милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную Вареньку Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, - вспоминал А.П. Шан-Гирей. - Они жили с нами в соседстве: старик отец, три дочери-девицы и сын; они были с нами как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал». Вареньку влюбленный Лермонтов пишет в образе Эмилии – героини своей ранней пьесы «Испанцы».

В ремарке третьего действия сказано: «Эмилия выходит бледная, в черном платье, черном покрывале и с крестиком на груди». Нежной, беззащитной, хрупкой предстает девушка на акварельном «Портрете В. Лопухиной в образе Эмилии» (1830 - 1831), исполненном в почти монохромной гамме. Переезд Лермонтова в 1832 году в Петербург помешал обоюдному влечению развиться, однако поэт не переставал интересоваться судьбой Вареньки, посвящал ей стихи:

Однако, все ее движенья,
Улыбка, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.

Вскоре под давлением отца девушка выходит замуж за помещика Н.Ф. Бахметева, который был старше невесты почти на 20 лет. Замужество Вари Лермонтов пережил тяжело. Горечь утраченной любви надолго окрасила его творчество. К Варваре Александровне Лермонтов постоянно обращал и свою память, и поэтическое вдохновенье. Образ любимой преследовал его всю жизнь.

У ног других не забывал
Я взор твоих очей;
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней...

В 1840 году, незадолго до гибели, Лермонтов пишет:

С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию, - но вас
Забыть мне было невозможно…

В.А. Лопухина-Бахметева. 1835
  В.А. Лопухина-Бахметева. 1835
  М.Ю. Лермонтов
  Институт русской литературы,
Санкт-Петербург
 
 
 

На акварели 1835 года Лермонтов запечатлел уже другую Варю – миловидную замужнюю даму с большими трепетными глазами. Прямой пробор подчеркивает правильные «рафаэлевские» черты лица. А.П. Шан-Гирей писал: «Бледная, худая, и тени не было прежней Вареньки, только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые, как и прежде». Все, читавшие «Княгиню Лиговскую», «Два брата», «Героя нашего времени», узнавали в образах главных героинь Варвару Александровну. Лермонтов, зная крайне ревнивый нрав ее мужа, всячески старался увести читателя от разгадки имени любимой женщины. Он переименовал Варю в Веру, зашифровывал портретное сходство. Так, при описании наружности Веры в «Герое нашего времени», он зачеркнул упоминание о родинке под бровью, как это было в действительности, и написал: «на щеке».

Бахметев заставил жену уничтожить письма Лермонтова, все, что тот дарил и посвящал ей. Чудом удалось Варваре Александровне сохранить автопортрет поэта, подаренный в июне 1838 года, когда она, проездом за границу, останавливалась в Петербурге вместе с мужем и маленькой дочерью и последний раз виделась с милым Мишелем. В.А. Лопухина-Бахметьева передала портрет подруге, родственнице поэта А.М. Верещагиной. Многие годы он находился за границей у потомков Верещагиной и лишь в 1956 году был обнаружен в Западной Германии и при содействии И.Л. Андроникова возвращен на родину. Выполненный легкой акварелью, небольшой по размеру, портрет этот ценен тем, что на нем Лермонтов предстает таким, каким он сам видел себя сам.

«Приземистый, маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остается для меня загадкой. Глаза эти, умные, с черными ресницами, делавшими их еще глубже, производили чарующее впечатление на того, кто бывал симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны», - так вспоминал поэта один из его современников. «Пламенным, но грустным» предстает Лермонтов перед нами в автопортрете. Глаза взволнованно-печальны. И хотя черты неправильны, лицо прекрасно, вдохновенно. Романтичные ноты вносит бурка, накинутая на мундир с алым высоким воротником, кавказские газыри на груди, горный пейзаж. Автопортрет поэт создал во время первой ссылки на Кавказ.

Кавказ... В этой «далекой стране, населенной гордыми людьми», Лермонтов бывал еще ребенком, с бабушкой. Все было ново и необычно - величественная природа, обычаи, нравы, характеры горцев. Рассказы о засадах и нападениях, о кровопролитных схватках поражали воображение впечатлительного мальчика. Тринадцатилетним подростком он в подражание Пушкину пишет собственную поэму «Кавказский пленник», украшая ее рисунками. Так начинается любовь к Кавказу, проходящая через все лермоновское творчество. Картина «Воспоминание о Кавказе» (1837) проникнута поэтическим чувством. Гаснущее вечернее небо, синие горы вдали, облака, два всадника-горца, даже мелкий кустарник, травка и камни на переднем плане - все согрето теплотой и любовью. Фигуры всадников сливаются с природой. Они неотъемлемая часть этой природы, гор и скал, тихой долины, освещенной последними лучами солнца. «Тот, кому случалось, — писал Лермонтов, — как мне бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины». И он действительно много рисует. Из Тифлиса он пишет другу, Святославу Афанасьевичу Раевскому: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию». Поэту хотелось сохранить зримые впечатления об этих местах, его карандаш точен и быстр (листы «Вид Крестовой горы и ущелья близ Коби» (1838), «Бештау близ Железноводска» (1837), «Развалины на берегу Арагвы» (1837). Но Лермонтов стремится не только зафиксировать пейзаж документально, но и передать его особое настроение. Изображая овеянное легендами «Дарьяльское ущелье» (1837), Лермонтов меняет графическую манеру. Он переходит здесь от контурного рисунка и штриховки к живописной работе мягкими материалами – соусом и углем. На рисунке предстают арба, запряженная парой волов, маленькая осетинская мельница на горной речке, могучая белокаменная скала, нависшая над самой дорогой, и горы, тающие вдали. Наполнен воздухом набросок «Горное селение» (1840). Как созвучны эти рисунки поэзии Лермонтова:

Горой от солнца заслоненный,
Приют изгнанников смиренный,
Между кизиловых дерев
Аул рассыпан над рекою;
Стоит отдельно каждый кров,
В тени над дымной пеленою.
Здесь в летний день, в полдневный жар,
Когда с камней восходит пар,
Толпа детей в траве играет,
Черкес усталый отдыхает…

Гора Крестовая. 1837 - 1838
  Гора Крестовая. 1837 - 1838
  М.Ю. Лермонтов
  Музей Лермонтова, Пятигорск
 
 
 

Образы горцев часто возникают и в походном альбоме Лермонтова-художника. Его привлекал независимый, бунтарский дух этих людей, их стремление к свободе, их мужество и отвага. Пожалуй, самым обобщающим стал «Портрет черкеса» (1837), исполненный маслом по воспоминанию, в Новгороде, в казармах Гродненского полка, куда Лермонтов был направлен после первой кавказской ссылки. Лицо горца написано с сочувствием и уважением. Вольных людей Кавказа Лермонтов часто рисует верхом, на тонконогих, породистых жеребцах. Поэт знал толк в хорошем коне. Лейб-гвардейский гусар, он был великолепным наездником, каждый день общался с лошадьми, знал их повадки. Исследователи не раз отмечали мастерство и острую наблюдательность Лермонтова в изображении лошадей. Мало кому из русских художников XIX века удавалось с такой экспрессией и раскованностью передать скачку, преследование. Рисунки лошадей выполнены на одном дыхании, быстро и виртуозно. Ученик Брюллова художник Г.Г. Гагарин, друг Лермонтова, даже делал копии с его зарисовок. В подобных рисунках мы находим черты, сближающие Лермонтова с художниками-романтиками Жерико, Орловским.

Кавказская серия, воплощенная Лермонтовым в графике и в живописи, является во многом новаторской. Лермонтов показал Кавказ как бы изнутри, погрузившись в него много глубже других художников из России, которые дальше Пятигорска обычно не ездили. Так, большой редкостью для того времени было изображение Военно-Грузинской дороги. Исследователи полагают, что картина «Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты» (1837) была написана поэтом с натуры во время его путешествия по старой Военно-Грузинской дороге. В пути Лермонтов тогда повстречал одинокого монаха, горца, который еще ребенком был пленен генералом Ермоловым и оставлен при монастыре. Так возник замысел «Мцыри». Картина словно воскрешает места, описанные в поэме. В правой части полотна изображен Мцхетский монастырь, в сумрачных стенах которого томился герой поэмы.

На картине «Развалины близ селения Караагач в Кахетии» (1837 - 1838), случайно обнаруженной в Киеве после Великой Отечественной войны, Лермонтов изобразил местность, где стоял Нижегородский драгунский полк, в котором он служил. В те времена здесь еще пролегал торговый путь.

Тифлис. 1837
  Тифлис. 1837
  М.Ю. Лермонтов
  Государственный Литературный музей, Москва
 
 
 

Так же, видимо, был поражен Лермонтов, когда ему, стоящему на высоком берегу над бурлящей Курой, предстал вид Тифлиса. На картине «Тифлис» (1837) разворачивается величественная панорама. Справа, на отвесной скале, Метехский замок и старая церковь, слева, на первом плане – Орточальские сады и древняя крепостная стена, «твердыня старая на сумрачной горе», как назовет ее Лермонтов в стихотворении «Свидание», спускающаяся к самой воде, голубовато-зеленой, как стекло. Дальше – городские кровли и, наконец, господствующая над городом гора – Мтацминда. Отсюда поэт писал: «Если бы не бабушка, то, по совести говоря, я бы охотно остался здесь».

Уж за горой дремучею
Погас вечерний луч,
Едва струей гремучею
Сверкает жаркий ключ
Сады благоуханием
Наполнились живым,
Тифлис объят молчанием,
В ущелье мгла и дым…

Искренняя любовь к миру чувствуется в каждой лермонтовской строке и в каждом взмахе кисти Лермонтова-живописца.

ЛИТЕРАТУРА


1 Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в 6 томах. - М., 1954 – 1957.
2 Лермонтов. Картины и рисунки поэта. - М., 1964.
3 Лермонтов. Картины, акварели, рисунки. - М., 1980.