Навстречу солнцу. Н.П. Богданов-Бельский

09 апреля 2015
О.Г. Куржукова
Устный счет. В народной школе С. А. Рачинского 1895
  Устный счет. В народной школе С. А. Рачинского 1895
  Н.П.Богданов-Бельский
  ГТГ
 
 
 

Этот рассказ о художнике мы начнем несколько необычно - с арифметического примера:

Дробь

Люди старшего и среднего поколения сразу начнут вглядываться в него, стараясь преобразовать и упростить с помощью формул, которые еще остались в памяти со школьной скамьи. Подростки сделают проще. Достав мобильные телефоны, они откроют калькулятор, и вскоре ответ будет готов. Но есть среди нас и такие, кто, увидев этот пример, вспомнят его записанным на грифельной доске в картине Николая Петровича Богданова-Бельского «Устный счет».

Небогатая сельская школа. Идет урок математики. Ученики - мальчишки в лаптях, в вылинявших от частых стирок холщовых рубашечках, рваных, с заплатами. Именно им, простым крестьянским ребятишкам, учитель, худой, интеллигентный старик, одетый в элегантный темный костюм и белоснежную сорочку с галстуком-бабочкой, и задал этот непростой пример. Он уверен: сложная задача его ученикам по плечу - и терпеливо ждет правильного ответа. Учитель, изображенный на полотне, Сергей Александрович Рачинский, был удивительным человеком. Он происходил из древнего дворянского рода польских корней. Мать его, урожденная Баратынская, была родной сестрой знаменитого поэта. В юности она знала А.С. Пушкина. Сам Сергей Рачинский, образованнейший человек, член-корреспондент Российской Императорской академии наук, математик и ботаник, возглавлял университетскую кафедру физиологии растений. На волне народничества в начале 1870-х годов он, покинув Москву и обожавших его студентов, уехал в глушь, пусть и родную – в село Татево Бельского уезда Смоленской губернии (ныне Оленинский район Тверской области) - и посвятил свою жизнь образованию крестьян. Это было важнейшей задачей того времени, ведь по результатам переписи 1897 года уровень грамотности в России составлял 21%. Один из современников вспоминал о Рачинском: «Это был идеалист, светлая личность. Когда Александр III пригласил его в воспитатели к своим детям, он ответил: «Найдется много людей, которые захотят заменить меня там. Но никто не захочет заменить меня здесь». Рачинский был неутомимым деятелем – организовал более тридцати народных школ, где ребята могли не только учиться, но и жить, причем совершенно бесплатно. Помогал их родителям, на свои средства строя больницы, учредил общество трезвости. Рачинский вел активную переписку с Л. Н. Толстым, дружил с Ференцем Листом, П.И. Чайковскому посылал записи народных песен. Кстати, Чайковский переложил его статью «Цветы и насекомые» на музыку, назвав свое произведение «Хор цветов и насекомых». Великий композитор посвятил Сергею Александровичу Первый струнный квартет. Тот написал в ответном письме: «Это первый шаг к моему бессмертию».

В памяти потомков Рачинский остался и благодаря картинам своего любимого ученика «Николаши». «Я ведь от земли, – писал художник, – отца никогда не видел: я незаконнорожденный, сын бедной бобылки, оттого Богданов, а Бельский уж позже стал от имени уезда. Был пастушонком. Девяти лет попал я в школу Рачинского».

  У дверей школы. 1897
  Н.П.Богданов-Бельский
  ГРМ
 
 
 

Во многом автобиографична знаменитая картина «У дверей школы». Нищий мальчик с котомками и палкой-посохом робко и несмело стоит на пороге класса. «Он стоит к нам спиной, и хотя лица его не видать, но из одной позы, наклоненной спины и снятого картуза можно понять, какое у него внутри почтение и какая жажда самому бы в школу попасть», - писал В.В. Стасов о картине. Мы вместе с мальчиком заглядываем внутрь комнаты. Поток света, заливающий большое помещение, блики на полу, широкий разворот пространства не менее важны для мастера, чем сам сюжет. Так создается образ светлого, солнечного завтра, на пороге которого замер мальчик. «Однажды, - продолжаем читать в воспоминаниях художника, - Рачинский заинтересовался, есть ли среди детей способные к живописи. Указали на меня как на любителя исписывать все своими рисунками. Сергей Александрович дал задание срисовать с натуры одного учителя. Экзамен происходил на виду всей школы. Впервые мне с натуры пришлось рисовать человека. Нашли сходство. Сергей Александрович взял рисунок и отнес к своей матери. Она захотела меня видеть, и вот крестьянский мальчик попал в роскошные хоромы богатого дома. Приветливо встретила меня Варвара Абрамовна, уже глубокая старуха, современница Пушкина, с которым она танцевала на балах. Очень часто гостила у Рачинских их родственница, баронесса Дельвиг, сестра друга Пушкина. Счастливые часы проводил я в их обществе. Многим, если не всем, я обязан этой семье. Под ее покровительством прошло все мое дальнейшее воспитание». Атмосфера дворянского дома, наполненная беседами об искусстве, музыке, театре, и в то же время заботами о простых людях, крестьянах навсегда изменила жизнь бедного пастушка, привив ему высокие нравственные и эстетические интересы.

Богданов-Бельский всегда помнил, что именно Рачинскому он обязан своей счастливо сложившейся судьбой. Закончив при поддержке учителя, материальной и моральной, иконописную школу при Троице-Сергиевой Лавре, Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где его наставниками стали В.Д. Поленов, И.М. Прянишников и В.Е. Маковский, мастерскую И.А. Репина в Академии, он стремительно выдвигается в ряды популярных живописцев, вступает в Товарищество передвижников, становится действительным членом Императорской Академии Художеств, обретает немалый материальный достаток. Его картины покупают царская семья и П.М. Третьяков, портреты Богданову-Бельскому заказывают самые знатные петербуржцы, вплоть до императрицы и Николая II. Но это все будет позже, а пока - вот он, Коленька Богданов, стоит прямо перед нами, высчитывая в уме: «102 =100 112 = 121 122 =144». Он сосредоточенно вспоминает объяснения Рачинского: «Сумма трех первых двузначных чисел, возведенных в квадрат, равняется сумме двух последующих чисел в той же степени». Так, значит, если 100+121+144 = 365, то ответ будет 2! Рачинский разработал особую методику обучения математике, справедливо считая эту науку основой мышления. Его учебнику «1001 задача для вычисления в уме» и сегодня сложно найти аналог. Кроме базовых знаний, в школе крестьянским детям преподавали музыку, рисование и пение, знакомили их и с практическими предметами вроде культуры земледелия, пчеловодства и столярного дела. А ботанику дети изучали по редким растениям, привезенным Рачинскими из разных стран и высаженным в усадебном парке. Но самым главным в школе Рачинского было то взаимное доверие и сердечность, которое испытывали друг к другу и ученики, и учителя. Здесь не было повсеместно распространенного в России отношения «барина» и «малых сих», не было подобострастия и заискивания. Рачинский строил свою педагогическую систему на уважении личности каждого. Богданову-Бельскому удалось мастерски передать это и в полотне «Устный счет», и в замечательной картине «У больного учителя». Особым дружеским чувством объединены герои картины «Между уроками». Бедная, даже убогая обстановка. Грубо обструганная лавка, поцарапанный старый шкаф, выцветшая карта на деревянной стене, ветхие книжки, такая же ветхая одежонка мальчишек. Но ничего этого не видишь, не замечаешь, в полном погружении в шашечное сражение, которое разыгрывается на школьной переменке. Художник, как опытный театральный режиссер, оставляет для нас, зрителей, местечко между мальчиками. И вот мы уже там, в этой простой классной комнате, освещенной солнцем. Это полотно, хранящееся в Новосибирском художественном музее, на оборотной стороне имеет штамп с монограммой Николая II. По архивным документам было установлено, что царь приобрел его в 1904 году для личной коллекции, и оно находилось в его кабинете в Александровском дворце в Царском Селе. И, смею предположить, последнего русского императора в этой картине привлекло то особое ощущение счастья, которым светятся лица детей.

Между уроками. 1903
  Между уроками. 1903
  Н.П.Богданов-Бельский
  НГХМ
 
 
 

Рачинский говорил, что «школа, которая не оказывает влияния на нравственный строй последующей жизни учащихся, является более вредной, нежели полезной». Задача учителя — не «набивать голову ученика сухими познаниями», а «возбудить добрую волю». Он всеми силами старался разбудить душу человека, как маленького, так и большого. По выходным на традиционные воскресные чтения в школе собиралось все село. С благоговением слушали старики, дети, молодые «Капитанскую дочку» и «Дубровского», «Бориса Годунова» и «Русалку» Пушкина, «Тараса Бульбу» и «Ночь перед Рождеством» Гоголя, «Ундину» Жуковского, «Семейную хронику» Аксакова, сочинения Лажечникова, Загоскина, Даля. Много читали и духовной литературы.

Пожалуй, среди русских просветителей трудно встретить столь же ревностное отношение к вере, как у Рачинского. По этой причине в годы советской власти его имя было вычеркнуто из истории педагогики, и картины Богданова-Бельского во многом помогли сохранить память о Сергее Александровиче. Дети в школе Рачинского изучали закон Божий, толкование Псалтири, обучались церковному пению, постоянно участвуя в церковных службах. Рачинский вместе с воспитанниками совершал паломничества в Нило-Столобенскую пустынь. Не случайно дипломной работой Богданова-Бельского в Московском училище живописи стало полотно «Будущий инок», еще ученическое, скованное по цвету, но наполненное искренним чувством. Картина была написана молодым художником под впечатлением одного случая, приключившегося в Татевской школе, когда после литургии в сельской церкви пропал один из воспитанников. Его нашли через две недели в зимнем лесу. Он смастерил себе шалаш, питался припасенным хлебом и был полон решимости стать отшельником. Душа его рвалась от мира, житейских радостей и забот. Так и на картине, кажется, перед мысленным взором худенького мальчика, беседующего со странником, открываются невидимые горизонты бытия. Для героя Богданова-Бельского жизнь во Христе благостна, правильна, овеяна романтикой. Это подчеркивается и в названии полотна, высоко оцененного Стасовым: «талантливый художник прямо со школьной скамьи» - сказал он про Богданова-Бельского. За картину «Будущий инок» он получил Большую серебряную медаль и звание «классного художника». Картину сразу же купил известный коллекционер Козьма Терентьевич Солдатенков, позже он переуступил ее императрице Марии Федоровне. Повторение картины было выполнено для П.М. Третьякова и Стасова. До революции открытки с репродукцией «Будущего инока» были почти в каждом доме. Успех этот во многом был предопределен искренней и глубокой верой в Христа самого художника. Некоторое время он жил на Афоне, в Свято-Пантелеймоновском монастыре. Писал иконы, портреты монахов, сдружился с «послушником Филиппом», будущим художником Ф.А. Малявиным. В письме С.А. Рачинскому Богданов-Бельский писал: «Всю службу с 6 вечера до 6 утра стоял я в оцепенении и был потрясен, когда на середину монастырского Собора вышли на литию 60 старцев-иеромонахов с зажженными свечами».

Воскресное чтение в сельской школе. 1895
  Воскресное чтение в сельской школе. 1895
  Н.П.Богданов-Бельский
  ГРМ
 
 
 

Православным сознанием – любовью к человеку, умиротворением, утверждением красоты, гармонии человека и природы - глубоко проникнуто все творчество художника. В его настойчивом стремлении писать детей, мир детства, где все по-настоящему, без лукавства и фальши, также отчетливо просматривается: «если… не будете как дети, не войдете в царство небесное». Серьезно и красиво лицо деревенской девочки, размышляющей над книгой. на холсте «Ученицы». «Я так много лет провел в деревне, — говорил Богданов-Бельский, — так близок был к сельской школе, так часто наблюдал крестьянских детей, так полюбил их за непосредственность, даровитость, что они сделались героями моих картин». На одной из выставок к художнику подошла зрительница: «Вы у нас один! Писать детей умеют многие художники, писать в защиту детей умеете только Вы». Какие точные и верные слова. Богданов-Бельский никогда не впадал в слащавость, так часто встречающуюся у салонных художников, например, у превозносимого публикой конца XIX столетия Константина Маковского. Нет у него и любимой передвижниками социальной критики и обличения, привычного для русской живописи тех лет «бичевания пороков». И пусть дети Богданова-Бельского бедны, часто некрасивы, но в них столько внутреннего достоинства, доброты и искренности. Надо быть очень светлым человеком, обладать теми же качествами, чтобы с такой любовью и такой непосредственностью писать детей. Богданов-Бельский рос без отца, воспитывался в семье дяди и был, по его собственным словам, «лишним ртом». Не понаслышке знал, что такое обделенность. Бог не дал ему и своих детей. Прочувствованные в детстве переживания одинокой души ребенка и весь душевный жар нереализованного отцовства воплотились во множестве картин, в которых живут дети.

День учителя. 1911
  День учителя. 1911
  Н.П. Богданов-Бельский
  Частное собрание
 
 
 

«В карманах его глубокой куртки всегда имелось большое количество леденцов, орехов, сахара. И дети, узнав его ближе, приветствовали особенно тепло, спрашивая при этом: «А когда же мы писаться будем, мы завсегда рады для вас стоять и можем прийти к вам в обновках. Мне мама сшила розовую рубаху, а Иришке – синий сарафан, и мамка наказывала, чтобы не грязнить, а то, мол, Николай Петрович беспременно будет с вас списывать». Одна из его постоянных натурщиц, Агафья Ниловна Семенова, тогда просто Агаша, позже вспоминала: «Картину «Именины учительницы» Николай Петрович писал в саду дома Ушаковых. Говорил мне: «Беги в Клопинино (была такая бедная деревня), позови ребятишек позировать». Переодевали их в чистые рубахи. Мне давали записку и деньги, чтобы я купила баранок для детей. Наталья Антоновна, жена Николая Петровича, говорила мне: «Грей скорее самовар для ребят». Сидели все вместе за круглым столом, пили чай с баранками, чтобы потом не отвлекались от голода. Смешливые ребятишки были. Палец покажешь – смеются. «Ты хоть их не смеши», - говорил мне Николай Петрович». Радостной, беззаботной атмосфере чаепития вторит импрессионистическая манера живописи, легкий, светлый колорит. Художник писал в 1905 году: «После Парижа (где Богданов-Бельский учился в студиях Ф. Кормона и Ф. Коларосси, работал с Бенуа и Лансере – О.К.) я увлекся пленэризмом. Воздух, фигуры среди пейзажа, свет – вот чему я стал отдавать свое внимание». Яркие, радостные цвета, потоки света, энергичная работа кисти органично сменили коричневый академический колорит и тщательную выписанность ранних работ.

Новый живописный язык, раскрывшийся навстречу солнцу, полно и естественно отражал характер Богданова-Бельского. «Богдаша», как звали его товарищи, был очень добрый и жизнерадостный человек. В общении прост. «Как выйдет с ящиком красок, так вокруг толпа собирается, вести задушевные разговоры». Чисто русский тип, высокий, плотный, с умными светлыми глазами. С некоторым размахом, но все в меру. «Заядлый был охотник, но неудачник. Бывало, промажет из ружья и начинает оправдываться: то под руку его дернули, то лодку качнули, то собака не вовремя тявкнула. Сердился, а остальные над ним посмеивались, ну, что мол, опять промазал. А еще пел он хорошо, заслушаешься. В нашей церкви он пел в хоре басовые партии и за дьякона мог. А как играл на балалайке! И немного на рояле мог. Чаровал дам «Сомнением» Глинки. Особенно хорошо получалась у него песня «Ивушка моя зеленая всю ночь прошумела». Любовь к музыке продиктовала мастеру многочисленные сюжеты с игрой на скрипке, балалайке, гуслях. Юные музыканты всегда окружены такими же юными поклонниками, внимательно и с почтением вслушивающимися в нехитрые наигрыши. Но даже когда непосредственно музыкантов в картинах Богданова-Бельского нет, в них все равно звучит музыка. Нежная, лиричная, напевная. Она в ритме, в изысканном сочетании цветов и оттенков, в мягком тональном строе полотен.

Летний день. 1934
  Летний день. 1934
  Н.П.Богданов-Бельский
  Частное собрание
 
 
 

В 1920 году художник эмигрирует в Латвию. Воспитанник церковной школы Рачинского, приверженец русской реалистической живописи, академик Богданов-Бельский не мог найти себя в этом новом мире, ниспровергнувшем тысячелетний христианский и крестьянский уклад жизни. В своем письме И.Е. Репину о мотивах отъезда он пишет: «Из того, что я написал с 1917 года, ничего не было выставлено в Советской России». А за границей творчество Богданова-Бельского оказалось востребованным. Он участвует в выставках в Дании и Германии, Австрии и Польше. Проходят и персональные вернисажи, после которых большинство полотен попадает в частные собрания. Он пишет блестящие заказные портреты, пишет Константина Коровина за работой, Федора Шаляпина, работает в жанре натюрморта и пейзажа. И, конечно, не оставляет своей любимой темы. Почти каждое лето Богданов-Бельский проводил в восточной части Латвии – Латгалии, где был создан целый цикл картин «Дети Латгалии». «А и люблю же я своих латгальских ребятишек – Сашек, Машек, Петек, Гришек, их загорелые лица и лепет!» Латгальские полотна участвовали и в последней выставке художника в 1939 году. Один из критиков писал: «Кажется, будто вся земля, как цветами, испещрена и населена детскими всходами, пестротой и суетой, радостью, наивностью и прелестной непосредственностью». На этой выставке была представлена картина «В церкви», написанная Николаем Петровичем в Псково-Печерском монастыре, который после революции оказался на территории Эстонии. Не родную ли татевскую Троицкую церковь и детишек из школы Рачинского вспоминал здесь художник, возвращаясь в давний, милый сердцу мир?

19 марта 2015 года исполнилось 70 лет со дня смерти Николая Петровича Богданова-Бельского, который даже на чужбине, в эмиграции не мог и не хотел забыть свою Родину.

ЛИТЕРАТУРА


1 Алтаев Ал. Памятные встречи. - М., 1957
2 Перевышко А. Н.П. Богданов-Бельский. От классической живописи передвижников к импрессионизму // Антикварное обозрение. - 2002. - № 3.
3 Подушков Д. Академик живописи Н.П. Богданов-Бельский // Удомельскя старина. Краеведческий альманах. - № 31.
4 Шестимиров А. Русский мир Богданова-Бельского // Антиквариат: предметы искусства и коллекционирования. - 2003. - №6(8).