Автопортрет. 1958
	Н.Ф. Смолин

 

 

 

Николай Федорович Смолин умер 1 мая 1962 года. Старейшим художником Сибири он был назван еще в 1944 году, когда Союзом художников и сотрудниками эвакуированной в Новосибирск Третьяковской галереи была организована его персональная выставка. Он и выглядел пришедшим из девятнадцатого века: борода на полгруди, подпоясанная тонким ремешком рубаха навыпуск, сапоги, речь «простого человека». С тех самых военных лет Смолин прихварывал, напрашивался в санаторий для сердечников, заметно сбавил активность передвижения и общения с людьми, однако работать не переставал. На областной выставке 1961 года, за полгода до смерти, он показал портреты рабочих завода «Труд», написанные буквально накануне выставки. Смолин жил на улице Большевистской через дорогу от завода, чем и пользовался по мере сил.

Авторитет Смолина-живописца подкреплялся авторитетом иных его общественных заслуг. В 1926 году он организовал в Томске филиал Ассоциации художников революционной России (АХРР) и руководил им с неослабевающим рвением вплоть до исчезновения филиала. Лозунги АХРР – «документальное отображение действительности» и «героический реализм» - стали его лозунгами на всю его жизнь. АХРР обязывалась служить рабочему классу, «пролетариату», устраивать выставки в рабочей среде. К 1962 году агитационная сила этих лозунгов выветрилась, но подспудно действовала. В 1920-х годах она вела массы художников на идеологические баррикады.

Для бестрепетного служения идеалам революции в искусстве, как они понимались АХРР, Смолину требовалось отречение от старого мира с его многоцветием творческих методов. И он отрекся. В художественном музее Новосибирска хранятся его ученические работы, выполненные в Казанской художественной школе 1910-1911 годов под руководством Н.И. Фешина. За них он получил высокую оценку преподавателей школы и, главное, направление в Академию художеств с правом поступления в нее без экзаменов. В Академию Смолин не поехал. Он объяснял свой поступок протестом против порядков в Академии. О тамошних порядках он, не выезжавший западнее Казани, мог знать только от Фешина, а Фешин, ученик И.Е. Репина, объездивший Европу как пенсионер Академии, Академии был благодарен и за выучку, и за осмотр Европы. На самом деле Смолин не поехал в Петербург потому, что перед окончанием Казанской школы он женился, средств жить вдвоем в столичном городе у него не было. К тому же в 1910 году он послал в Томск на выставку Общества любителей художеств портрет брата и в обзоре выставки прочел: Смолин в портрете «показал хорошую технику, лицо закончено очень умело (подчеркнуто мною – П.М.), но виден кое-где недостаток в рисунке и в форме». Написанная однокашником Фешина по Академии С.М. Прохоровым рецензия на выставку, откуда взята цитата, окрылила Смолина. Если у него уже сейчас, пока он в школе, хорошая техника и умение оканчивать работу, то потом, при целеустремленной самостоятельной работе, он сможет и без Академии показать высокий класс профессионализма. И правда, портрет художницы Бортник (1916), выполненный по возвращению в Томск, - незаурядная работа.

Названные ученические работы Смолина показывают пути искусства совсем не документалистского свойства. Он прорабатывал кистью опорные места фигуры натурщика: ключицы, плечо, локоть, колено, все остальное обобщал. Получалась живая картина без перегрузки подробностями. Таким методом работал когда-то Рубенс. Его понимание главного и второстепенного в натуре через преподавателей Академии дошло и до Смолина.

Неосознанное прощание с 1910-ми годами у Смолина выразилось единственной в его творчестве символистской картиной «Андромеда. Скована жизнь». Символизм ему не свойственен. Сюжет «Скована жизнь – свободно искусство» залетел к нему на палитру скорее всего со страниц журнала «Мир искусства». Палитра между тем начала меняться.

	Рабфаковка. 1930
	Н.Ф. Смолин

 

 

 

Он и сам стал меняться, чему способствовала наступившая после революции разруха. По рассказам очевидцев, 1918 – 1922 годы в Томске – времена апокалипсические. Надеть сапоги, если они есть, отпустить бороду, взять кепочку в руки вынуждала настигшая интеллигенцию пролетаризация всей страны.

Умные люди (среди них был и В.В. Маяковский) сообразили и сумели убедить многих: рабочему человеку не нужны натюрморты с цветами, пейзажи, красоты декоративного искусства, ему нужен завод на заводе, завод на художественной выставке, завод в собственной квартире, если вдруг в квартире окажется картина современного художника. Одним из первых в Томске Смолин решительно взялся за освоение производственной тематики. Человек упорный, к тому же не бесталанный, он верил в легкую победу трудностей перехода на новые жанры. Трудности оказались глубинными. Многофигурные композиции требовали владения анатомией, перспективой, умения режиссировать сюжет. Казанская школа только подводила к этим премудростям, надлежащая выучка - в Академии. Но отодвинута Академия. Теперь о ней, императорской, и вспоминать неприлично. Приходилось закрывать глаза на несуразные вывихи фигур, на вздымающийся дыбом пол в интерьерных сценах, на случайные фигуры в сюжете. Умеющим видеть специфику искусства доказывалось, что главное – тема, сюжет, все остальное – суета сует. В подтверждение таких суждений цитировались бывшие тогда в обращении теоретики, например, немецкий социолог искусства Гаузенштейн.

Затихли поборники профессионализма в искусстве. Победа? Видимость победы. Наследница передвижников АХРР оказалась наследницей не столько тем и сюжетов, сколько метода живописи, бывшего общим для всего европейского искусства второй половины XIX – начала XX веков. Этот метод – пленер. Он требует соблюдать световоздушную перспективу, добиваться сложной и правдивой цветопередачи изображаемых предметов. Пленерная живопись – красивая живопись, располагающая и художника, и зрителя к созерцательности. Смолин и его соратники именно пленерную выучку и прошли. А задача у них теперь была агитационная, возведенная в степень героического реализма. Это все равно что по мелодии «Среди долины ровные» петь стихи Маяковского. Умные люди и тут нашлись. Они объявили всю современную им советскую эпоху героической, поэтому, как ее ни изображай, картина автоматически становится героической. Только нужно правдиво отражать действительность. «Правдивое отражение действительности» не должно касаться голода, холода, неустроенности индустриальных центров, трагедий крестьянства. Негативное в жизни страны не действительность, а пережитки прошлого или временные трудности. «Правдивое отражение действительности» должно показывать светлое будущее. И трудовой энтузиазм масс.

Выставки Томской АХРР (их было всего три) вызывали у томского интеллигентного зрителя вопрос за вопросом. Против декларации АХРР никто не возражал, статьи в газете «Красное знамя» шли под рубрикой «Что же здесь от АХРР?». Выходило, что противники АХРР в самой АХРР, а критика АХРР раздается в ее защиту. Кончилась битва самоликвидацией Томской АХРР «по причине бездеятельности». Однако бесславный конец первопроходцев пролетарского искусства организаторский авторитет Смолина не поколебал, потому что опыт АХРР был принят за основу в официальной политике руководства искусством, все причастные к нему чтились, как партизаны времен гражданской войны.

	Портрет поэта А.И. Смердова. 1943
	Н.Ф. Смолин

 

 

 

С 1935 года Смолин жил в Новосибирске. В 1944 году прошла его персональная выставка. В отборе работ на выставку принимали участие сотрудники Третьяковской галереи. Ни одна из картин производственной тематики у Смолина на выставку не прошла, тогда как этюды, выполненные в Казанской художественной школе, открывали ее экспозицию. Вероятно, это был для автора сюрприз. Он шел грудью вперед к победе пролетарского искусства и вдруг увидел, что никто ему не рукоплещет, что его хвалят и даже почитают за смелое обострение образа натурщика в юношеских работах, за искусство портрета, не имеющего отчетливых социологических программ.

Перемениться еще раз Смолин не мог, да и новые веяния были слабыми. Их время впереди. Он просто оставил стезю картинщика, очертил круг своих занятий портретами и пейзажами. При этом оказалось, что присутствие в Новосибирске интеллигенции не противоречит его внутренним сокровенным установкам. В Томске Смолин, случалось, устно и письменно жаловался на засилие в городе интеллигенции. Стрелы критики от нее. В Новосибирске он написал портреты дирижера Е.А. Мравинского, артистов драмы Н.К. Симонова, К.В. Скоробогатова, Н.С. Рашевской, писателей А.Л. Коптелова, А.И. Смердова… В собственной семье у него вырос сын скрипач, ставший солистом Ленинградской филармонии, а потом первой скрипкой оркестра Большого театра в Москве, другой сын – геолог, директор геолого-разведочного техникума; жена имела хороший голос и пела, хотя только на любительской сцене, сестра жены профессиональная певица, преподавательница Московской консерватории; родной брат Смолина – профессор Казанского университета, археолог. Вся семья Николая Федоровича – интеллигенты, только он один - пролетарий в искусстве. Смолин, бывало, ходил на репетиции симфонического оркестра, слушал музыку, рисовал музыкантов. Образ «человека из народа» Смолину при этом не мешал, наоборот, в нем была своя интрига и одновременно ширма на всякий случай.

Смолин скончался в день революционного праздника 1 мая. Скончался тихо. В таких случаях говорят: «Ушел». После него остались его полотна, рисунки, кипы журналов «Искусство в массы», «За пролетарское искусство!», «Искусство» с его пометками, выписки из партийных искусствоведческих сочинений и, что кажется невероятным, листы ватманской бумаги с аккуратно наклеенными на них художественными репродукциями высокого качества. Творчество передвижников в них? Творчество АХРР? Ни одной репродукции работ тех и других в коллекции не было. Все произведения принадлежали немецким, русским художникам-символистам. «Скована жизнь – свободно искусство».

Положим, коллекция – след увлечения символизмом в первые годы жизни в Казани, но ведь он сохранил ее при переездах из города в город, с квартиры на квартиру. Сохранил ее как самоаттестацию на всякий случай? Или как затаенную симпатию?