Волшебство преображения. Ночь в мастерской

11 июля 2012
О.Г. Куржукова
Н.И. Андронов
  Н.И. Андронов
 
 
 

Наверное, каждый помнит то недоумение, тихий, дрожащий страх, закрадывающийся в душу, когда вдруг из ярко освещенной комнаты попадаешь в темноту детской, где все, такое знакомое и близкое, вдруг становится пугающим и неизведанным. Или, на мгновение, пробудившись среди ночи и глядя на бело-голубой свет полной луны, захваченный преображенным интерьером, вновь закрываешь глаза и сладко засыпаешь, чтобы наутро смутно мелькнула тень ночного волшебства. Вырастая, мы становимся разумными и рациональными, и таинственные чудеса покидают наше обжитое пространство. Художник же и во взрослом возрасте сохраняет в себе детский восторг и взгляд первооткрывателя. Конечно, если он настоящий художник.

Николай Иванович Андронов был таким тонко чувствующим живописцем, и его полотно «Ночью в мастерской (Джокки в мастерской)» (1972, Новосибирский государственный художественный музей), несмотря на скромные размеры и сдержанный колорит, останавливает зрителя, заставляет его окунуться в удивительный «андроновский» мир. Комната, погруженная в тишину, предметы, неясные в сумеречной мгле, легкое движение темной занавески на окне - и вот уже повеяло прохладой. Горизонтальные линии, стремительно бегущие в глубину, создают ощущение замкнутости и уюта, а частый ритм вертикалей сообщает композиции торжественность. Художник не стремится передать пространство как иллюзию, а, преображая, одухотворяет его. Выбранная техника – темпера по оргалиту – создает нежную, матово-бархатистую и словно вибрирующую фактуру живописи. Написанная на одном дыхании, свободной, легкой кистью, картина становится сплавом мечты и реальности.

В своем зрелом творчестве мастер ищет пути передачи на полотне не просто сюжета, а, скорее «состояния души». И добивается этого скупыми средствами: простой мотив преображается цветом, тонким, вибрирующим, дробящимся на бесчисленные оттенки и вырастает до символа. И в создании этой особой живописной атмосферы решающие моменты, по признанию самого художника, - «… происходящее в мире за и перед окном и черное, или серое, или какого угодно цвета, существо, которое, коснувшись белой поверхности бумаги, сразу определяет пространственный (а значит и цветовой) план следа своего прикосновения, и бумага уже не белая, и началась в ней жизнь, может быть, и не от меня зависящая»1.

Ночью в мастерской (Джокки в мастерской). 1972
  Ночью в мастерской (Джокки в мастерской). 1972
  Н.И. Андронов
 
 
 

В картине из новосибирского собрания на небольшом вертикальном холсте перед нами разворачивается образ мастерской – не просто помещения, где изо дня в день работает мастер, а некоего сакрального центра, где рождается искусство. «Я сидел в мастерской, когда Андронов работал, - вспоминал Григорий Анисимов. - У него было разгоряченное лицо человека, полностью поглощенного делом. С раздражением отрывался он от холста, вытирал тряпкой руки, в которые навсегда въелась краска. Он взглядывал на пришедшего с некоторой долей иронии, потому что мысленно был весь там – в картине, красках, образах»2.

Для Андронова, жившего в искусстве и для искусства, анализирующего свой внутренний мир в многочисленных, нетривиальных и пристальных автопортретах, мастерская, безусловно, была особым местом, связанным с магией рождения картины. И особым временем была ночь, позволяющая очистить образ от всего случайного и суетливого, обнажить его. В работе, принадлежащей Новосибирскому художественному музею, ночь и мастерская встретились. Художник вместе со зрителем становится свидетелем той «сказочной» жизни, которая начинается ночью. Посреди «уснувшей» мастерской, словно всемогущий владыка, высится темный мольберт, справа – холсты. А вот и ночной хозяин мастерской, встречающий нас на пороге. Он недовольно ворчит и, чутко подняв треугольные ушки и отставив хвост, настороженно вглядывается в незваного гостя. Это маленький черный песик, Джокки, глаз которого не видно из-под длинной челки. В работе 1975 года «Ночное окно. Джокки» уже знакомый нам герой влез на подоконник и внимательно вглядывается в ночной город. «Городская тишина обманчива. Мир, открывающийся за окном, предстает как мир чужой, он противостоит пространству интерьера»3. Д.В. Сарабьянов замечает в этом произведении скрытый драматизм. Собаки - одни из любимых героев Андронова. Они то воплощают тревогу и беспокойство, как в работах «Ночь в Солигаличе» (1971), «Зимняя ночь. Собаки» (1971), то олицетворяют умиротворение и покой, как в «Ночи во Флоренции» (1991), то становятся символом семейного уюта, как в полотне «Материнство» (1980). Пес в программной картине «Плотогоны» (1958 - 1961), «замыкающий ряд персонажей, как бы копирует поведение своих хозяев»4, подчеркивая решимость, волю, силу людей. Образ собаки оказывается своего рода проводником мыслей живописца. И в нашей работе Джокки, днем игривый и забавный, сейчас, ночью, становится верным стражем, охраняющим не столько помещение, сколько нечто неуловимое и интимное, саму «душу» мастерской. И, так же как и мольберт, этот старинный символ труда живописца, он полон ожидания. Ожидания чуда, имя которому живопись.

Примечания


1 Н.Андронов Когда я рисую «Советская графика», 1977
1 Livejournal - Фотоальбом